Мирел и Жанин относятся к тем подросткам, которые по различным причинам причиняют себе боль и совершают попытки самоубийства. Помещение в кризисные стационары для подростков им не помогает. Что делать?
Мирел и Жанин – по 16 лет. Они за прошедший период уже наносили себе порезы профессиональными острыми ножами, которые используют рабочие, и лезвиями, выломанными из головок бритвенных станков. Они принимали большие дозы лекарств. Они стояли в оконных проемах верхних этажей и грозились спрыгнуть.
Они пили жидкость для снятия лака. Они привязывали леггинсы за ручку двери с одной стороны, перебрасывали их через дверь и обвязывали вокруг шеи. Они пытались раздробить кисти рук под ножкой кровати, и вырезали лезвием, изъятым из точилки для карандашей, орла на запястье.
Их поместили в психиатрическое заведение для подростков в Амстердаме. Независимо друг от друга они выбрались на крышу службы и спрыгнули вниз. Мирел при этом сломала руку и раздробила один позвонок, и поэтому у нее пострадали некоторые неврологические функции. Жанин сломала четыре позвонка, а также получила множественные переломы обеих ног.
Обе живы. В настоящее время Мирел временно проживает вместе со своей матерью на ферме в деревне. Жанин находится в закрытом заведении для делинквентных девочек Министерства юстиции, и ювенальный судья только что продлил срок ее пребывания еще на четыре месяца.
Отцы обоих девочек не скрывают своего гнева. Их недовольство направлено прежде всего на психиатрическое заведение для подростков под названием 'Баскуле', в закрытом отделении которого обе девочки пробыли почти по году. По мнению отцов, с тех пор, как они попали в это заведение, дела у девочек пошли только хуже. Они крайне удивлены, как им удалось спрыгнуть с крыши психиатрического заведения, которое было призвано защитить их от самих себя.
Отец Жанин: ''И это заведение обеспечивает безопасную среду? Вовсе нет. Она могла наносить себе порезы. Она делал все, что ей приходило в голову. Мы хотели, чтобы Жанин вернулась домой, и чтобы она ходила в 'Баскуле' на дневную программу. Но они без каких-либо явных причин перевели ее в тюрьму для подростков, а ей нужно не наказание, а помощь''.
Отец Мирел: ''Я все время повторял: почему Вы не принимаете никаких мер? Она пробыла год в этой клинике, и год у нее не было никакого лечения, только разговоры каждую неделю. Я все время слышал одно: мы – кризисное отделение, а не терапевтическое. Складывается впечатление, что никто не знает, что делать с подобными проблемами. Должно же что-то быть для таких детей?''
Мирел и Жанин начали наносить себе повреждения в подростковом возрасте. Жанин была благополучным ребенком, говорит ее отец. Она хорошо училась в школе. Она закончила среднюю школу с усиленным преподаванием двух языков. После развода родителей осталась жить со своей матерью и ее новым партнером. Жанин говорит, что стала жертвой сексуальных домогательств с его стороны, но мать ничего и слушать об этом не хотела. Жанин начала наносит себе раны. Она хотела себя наказать, считает отец. Она считает, что сама виновата в том, что с ней случилось. По направлению местной службы подростковой психиатрической помощи она попала в 'Баскуле'.
Мирел всегда была вспыльчивым и гневливым ребенком, рассказывает ее отец. У нее был диабет, и много раз возникали с этим проблемы, и ее надо было срочно отправлять в больницу. В возрасте 12 лет она предположительно подверглась нападению сексуального характера в местном парке. Потом она сидела в углу, испуганная до смерти и ждала смерти. Когда ей исполнилось 13 лет, все пошло как снежный ком: она начала прогуливать школу, курить, пить и пристрастилась к марихуане.
Она начала расцарапывать и резать свои руки. Иногда она кричала: ''Я ни на что не гожусь и хочу умереть''. В 14 лет она совершила первую серьезную попытку суицида, приняв большую дозу лекарств и инсулина. После следующей попытки ее поместили в кризисное отделение 'Баскуле'.
Frits Boer (Фриц Бур) – профессор детской и подростковой психиатрии Амстердамского университета, в ведении которого находится клиника 'Баскуле'. Он не может углубляться в конкретные истории пациентов, но с готовностью рассказывает о проблемах подобных пациентов. ''Обычно это девочки 13-14 лет. Физически здоровые и без внешних дефектов; часто они хорошо учатся в школе, и с творческой жилкой. И вот эти девочки затрачивают всю свою энергию на то, чтобы погубить себе. Это невозможно понять''.
Девочки с подобными симптомами проявляют характеристики пограничного личностного расстройства. По словам Boer, этим психиатрическим расстройством страдает 2% населения, и большинство среди них – девушки и женщины. Иногда это расстройство спонтанно заканчивается. Например, когда они достигают возраста 30 лет, если, конечно, доживают.
Они не очень в состоянии управлять своими эмоциями, у них трудные взаимоотношения с окружающими (отталкивают их, а потом привлекают к себе). Они плохо относятся к себе и наносят самоповреждения. Расстройство может проявиться после тяжелого переживания, например, физических злоупотреблений или изнасилования. А иногда и вовсе без явной причины.
Frits Boer: ''Мы даем этому состоянию определенное название – в данном случае это пограничное личностное расстройство, но мы очень многого не понимаем. Нам следует быть скромными в своих суждениях. Трудно для таких девочек найти правильный терапевтический подход. Если девочка в депрессии, и потому суицидальна, то можно ее временно защитить от себя самой и выждать, когда депрессия закончится''.
''Но эти девочками совсем не всегда подавленны. Применительно к ним, дело вовсе не в настроении – в них постоянно присутствует глубинная потребность что-то с собой сделать. Это внутренняя тяга, нечто наподобие зависимости. Естественно, можно их закрыть на ключ, вытащить шнурки из ботинок, и забрать из их окружения все, чем они могут поранить себя. Но проблема-то в том, что их деструктивное поведение нередко только усиливается при подобных ограничительных мерах. Иногда они имитируют действия других девочек в отделении''.
Отец Жанин считает безответственным, что в распоряжении его дочери в клинике были острые предметы, которыми она могла нанести порезы на кожные покровы своих рук. Более того: руководитель терапевтической группы обсуждает с ней, каким из лезвий она бы воспользовалась в случае ''ответственного'' самоповреждения.
Ссылка на историю болезни: ''18 сентября проведена беседа относительно лезвий, имеющихся в комнате девочки. Она сама предложила обменять острые лезвия ножа, используемого для производственных нужд, на станки для бритья, принадлежащие ей (которые хранятся в ее шкафчике все ее комнаты), которыми она не может нанести настолько глубоких резаных ран''.
''Сама она хочет обменять 2 лезвия острого ножа, используемого для производственных нужд, на все ее 15 станков для бритья. Мы предложили 2 станка для бритья и флакон стерилизующей жидкости на два лезвия острого ножа, а остальные станки для бритья останутся в ее шкафчике вне ее комнаты''.
''Теперь она думает, согласиться ли на это предложение или нет. Главная общая цель во всем этом – чтобы порезы не были такими глубокими''.
Это почти невозможно объяснить, - замечает Frits Boer. ''Если мы хотим вылечить этих девочек, это означает, что мы должны им предоставить определенную свободу. Мы хотим научить их брать на себя ответственность за свои поступки. Мы не собираемся их дрессировать – они должны сами принять решение о том, что они не хотят больше наносить себе порезы. То есть, мы предлагаем альтернативы. Мы не наказываем и не налагаем санкции – это не помогает''.
Отец Жанин не понимает такого подхода. По его мнению, клиника 'Баскуле' несет ответственность за изуродованные порезами руки его дочери. Оба отца, между тем, направили жалобы на предмет суицидальных попыток своих дочерей, которые пожелали спрыгнуть с крыши здания клиники.
По результатам разбирательства жалоб было признано, что отделение 'Баскуле' соответствует формальным требованиям закрытого отделения. Но на практике получается не так, говорит председатель правления клиники г-н Harrie van Leeuwen. Девочки смогли перелезть через забор, смогли открыть окно, которое не должно бы открыться, и доступ к пожарной лестнице тоже не был закрыт. Жанин раздобыла у одного из сотрудников клиники пластиковую карточку, открывающую замки, и поэтому ей удалось сбежать.
Можно интерпретировать произошедшее по-разному: по версии 'Баскуле', Жанин вырвала карточку-ключ из рук работника клиники. Но отец Жанин утверждает, что тот по невнимательности оставил карточку на столе.
Директор заведения г-н van Leeuwen считает, что ''ошибки в системе безопасности были, и на них мы должны учиться''. Профессор Frits Boer говорит следующее: ''Это наша ответственность – не надо изображать наивность. Но эти девочки задействуют весь свой творческий потенциал и энергию на совершение суицидальных попыток. Это как вода – а вода всегда найдет выход''.
''Дело в том, что если мы действительно хотим их максимально защитить, то их следует поместить в тюрьму. Но этого делать нельзя, потому что мы хотим лечения. А здесь всегда присутствует риск. И опять-таки, мы обязаны позаботиться о том, чтобы ничего плохого с ними не случилось''.
Подростковая психиатрия едина в отношении наилучшего способа лечения для подобных девочек – это 'диалектическая поведенческая психотерапия', при которой девочки находятся в системе дневного лечения, и не помещаются в закрытые заведения, потому что госпитализация только усугубляет их симптомы.
Но, говорит Boer, если такие девочки остаются жить дома, то это доставляет огромные проблемы родителям. ''Если такая девочка устроится воскресным вечером на карнизе дома и начнет угрожать спрыгнуть вниз, то окружающие думают, что ее следует госпитализировать. В этом проблема, потому что уже известно, что госпитализация может усугубить ее проблемы, но родителям это очень трудно объяснить''.
Относительно причин отказа продолжения пребывания в 'Баскуле' мнения расходятся. Так, отец Мирел считает, что это заведение предоставило дочь самой себе, несмотря на тяжесть ее проблем. ''Нам осталось только выбирать между тюрьмой для подростков или тем, чтобы взять ее домой. Это не помощь''…
Отец Жанин считает, что клиника даже рада, что отец предъявляет жалобы и потому отказывает дочери. 'Баскуле' сообщила, что это не так. Жанин стоит на очереди на дневную диалектическую психотерапию в дневном стационаре.
Клиника также отмечает, что у этой девочки имеются очень тяжелые проблемы. ''Что делать – иногда возникают конфликты относительно стратегии терапии между терапевтами и ребенком или его родителями. Если они противятся лечению, мы не можем его начинать. Они сами должны захотеть лечиться''.
Отец Жанин составил целый список жалоб против клиники 'Баскуле'. Сейчас с этим списком работает комиссия по жалобам. Решения комиссии пока нет. Жанин все еще находится в тюрьме для подростков системы Министерства юстиции. Она ждет лечения. Ее отец надеется, что скоро дочь вернется домой. Его начальник уже разрешил ему работать на дому, чтобы тот мог смотреть за дочерью.
Мирел находится на ферме в деревне. Она немного поспокойнее, и дела идут неплохо. Правда, она еще раз приняла большую дозу лекарства… Она сочиняет музыку и два раза в неделю ездит на лошади. Ждет решения Совета по защите детей. Совет должен решить, можно ли ей оставаться жить на ферме…
По материалам:
Een onbegrijpelijke drang. – de Volkskrant, 30.07.08, Sect. Voorkant, p. 11.
| 
