О своей многолетней борьбе с расстройством пищевого поведения рассказывает клинический психолог Анжелик Болс (27 лет)
''Моя мама как-то сказала, что лучше бы я впала в кому. И тогда с помощью питания через зонд за несколько месяцев мой вес повысился бы на десять килограммов. Если бы такое было возможно, я бы на это согласилась. И если бы была такая таблетка, после разового приема которой можно было бы заметно поправиться, я бы ни секунду не колебалась.
В детском возрасте у меня многое вызывало беспокойство. Сильно трогали проблемы других людей. Мои родители не очень ладили друг с другом, и я постоянно пыталось выступить посредником в их ссорах, и примирить их. Более того, когда я помогала другим, то чувствовала собственную значимость. Для моего возраста – а мне было тогда 11 лет, - это довольно ''взрослая'' позиция.
Но эти проблемы взрослых изматывали меня. Я думала: ''Если таков мир взрослых, то как я в нем выживу?''. Хотелось остановить время, и не становиться взрослой. И я пыталась решить эту проблему своими способами.
Начала я с ''копания'' в еде. Я хотела сама выбирать, что буду есть, а что - нет, и это давало мне ощущение, что я контролирую ситуацию. Прежде всего, я отказалась от всяких конфеток, орехов, чипсов и т.д. А так же от всего того, что сочла ''чрезмерным'' – тортов и десертов. Их я оставляла нетронутыми.
Физически я была очень активна, много занималась спортом, так что очень быстро я начала терять вес. Хотя такого намерения у меня не было. Я хотела перестать расти, но не хотела худеть.
Когда мне исполнилось 13 лет, я впала в другую крайность. Не знаю, почему, но я полностью потеряла контроль над собой, и у меня начались сильнейшие приступы переедания. За один присъест я съедала все, что было под рукой – чипсы, орехи, печенье, хлеб. Все подряд.
В моей голове все перепуталось. Во время этих приступов обжорства я не могла думать, а мои чувства притуплялись. И мне это нравилось. Но потом начинал жутко болеть живот, и я впадала в панику. Потеря контроля над ситуацией вызывает такую сильную тревогу…
Чаше всего я ела помногу, когда оставалась одна. Придумывала всяческие объяснения, почему в кухонном шкафу пропали все запасы. Часто перекладывала вину на моих братьев или их друзей. Позже начала сама покупать себе еду и прятать ее в своей комнате. По ночам ела.
Постепенно я набрала в весе. Все были рады, но я чувствовала себя страшно несчастной. Хотела вернуть контроль над собой, и пыталась ''отыграть назад''. Сначала у меня не получалось вызвать рвоту, но со временем и это удалось. К большому сожалению.
Мне было плохо: я чувствовала себя одинокой, а свою жизнь считала просто ужасной. Каждый день выжимал из меня все силы. А сохранение в тайне проблем с питанием было большим стрессом. Я захотела, чтобы мне помогли.
Но я не осмеливалась что-либо рассказать родителям, так как страшно боялась, что они рассердятся. Когда мне исполнилось 16 лет, я все-таки пошла со своей проблемой к отцу. Рассказала ему, что я делала с едой, и о том, что иногда вызывала у себя рвоту.
Отец отреагировал очень спокойно. По его мнению, все девочки в этом возрасте хотят выдерживать фигуру. Все вместе мы попытаемся найти необходимую помощь.
Это было началом еще более тяжелого периода. Родители начали меня постоянно контролировать, напоминали мне, что есть следует, а что – нет, и закрывали шкаф с едой на ключ. Иногда буквально доходило до драки. От чистого бессилия. Я действительно изо всех сил старалась, но у меня не получалось. Я была больна, но этого никто не видел.
В то время еще мало было известно о расстройствах пищевого поведения. Домашний врач направил меня в клинику в Зейсте, в которой придерживались системы поощрения и наказания. Мне назначили режим питания с учетом моего веса и роста. Взвешивали каждую неделю. Если я набирала вес, то мне разрешалось звонить по телефону, а в выходные отправиться домой. Если же вес был очень низким, то не разрешались прогулки.
Это был настоящий ад. Каждый из пациентов клиники за столом боролся сам с собой, причем в плане пищевого поведения один пациент был хуже другого. Воздух буквально дрожал от напряжения. Но с моими приступами переедания ничего не могли сделать. Сначала мне пришлось набрать несколько килограммов, а потом уже меня перевели в группу булимии.
Два месяца спустя я начала убеждать родителей, что и сама могу справиться. Они приняли мою точку зрения, но все-таки сочли, что мне следует лечиться.
Я была у самых разных психологов. После нескольких встреч они начинали думать, что дело идет на поправку.
Я могла абсолютно рационально объяснять, почему у меня были приступы переедания или почему я не ела. А вот с эмоциями ничего поделать не могла.
В этот период приступы неконтролируемого поглощения еды в больших количествах случались со мной 3-4 раза в день. Примерно 10 раз в году у меня случалось воспаление горла (в связи с вызываемой рвотой). Мой сон был расстроен, и у меня были жуткие спазмы в желудке.
Это было настоящее чудо, что я могла продолжить учебу. Я выбрала предмет клинической психологии, потому что меня очень заинтересовало, как думают, чувствуют и действуют люди, страдающие психическими заболеваниями. И сделала я это не с целью вылечить себя – это было бы неправильной причиной. Но в то же время нельзя сказать, что мой выбор никак не связан с моей болезнью…
В последний год учебы я была худа, как щепка, и испытывала сильную физическую слабость. Пыталась 'подправить' свою фигуру, надев на себя три слоя одежды. Каждый раз вздрагивала, вставая на весы. И самое страшное, что я ведь не жила весь день на одной морковке. Я хорошо питалась, только ритм приема пищи был сбит. Физически я 'дошла до точки', но все-таки хотела завершить свое обучение.
Потом я опять обращалась за помощью. В разные клиники. Я опять должна была набирать вес с помощью индивидуальной схемы питания.
После стольких лет жизни с расстройством пищевого поведения тело совершенно ненормально реагирует на нормальный паттерн питания. У меня началась диарея, повысилась температура, и усилился метаболизм. Я выдерживала схему питания, но, тем не менее, продолжала худеть.
Мои терапевты сказали, что в данной ситуации необходима госпитализация, в условиях которой можно обеспечить питание через зонд. Но тогда я совсем потеряю контроль над ним. А это для меня равно катастрофе.
Я была во всех клиниках в Нидерландах, и мне везде отказали. Моя ситуация была слишком серьезной и слишком продолжительной по времени, а случай – слишком запущенным. К тому же мои страхи были слишком сильны, чтобы упорно продолжать лечение. Это были нереалистические глубинные страхи, я даже не знаю, откуда. Следовало бы заняться ими, но я была очень слаба физически. Это была дорога без конца…
После последнего отказа в прошлом году я подумала: ''Ну вот и все. Через пару недель моя жизнь закончится''. Я уже была очень плоха – не в состоянии подняться наверх по лестнице в родительском доме.
Для меня очень важна моя вера. ''Почему Бог меня не исцеляет?'' – думала я. – ''Что я сделала не так?'' Это не связано с отсутствием у меня силы воли или мотивации. Я боролась с собой 15 лет, боролась до полного истощения, но не получила результата, на который надеялась.
Все эти годы я нацеливалась на вещи, которые мне были недоступны из-за моего состояния. Это было очень больно. Многие мои мечты никогда не сбудутся. Я не могу работать, я не могу завести близкого друга. Я уже не могу ездить на велосипеде. Ходить могу всего 10 минут в день. Когда худеешь так сильно, теряешь огромную мышечную массу. При излишне активном движении может случиться сердечный приступ.
Несколько недель назад во мне что-то изменилось. Решила прекратить борьбу и принять существующую ситуацию. Теперь пытаюсь жить одним днем и получать удовольствие от того, что я еще в состоянии делать. Посмотреть фильм в компании друзей, поиграть на гитаре, чуть-чуть проехать на велосипеде. Когда у меня вскоре появится инвалидное кресло, то смогу с друзьями выезжать иногда в парк или на берег моря…
Сейчас мне дает силы вера. Я верю Богу, все в его власти, ничто не случается без его воли. Но из этого вовсе не следует, что я сама ни за что в этой жизни не отвечаю.
Я составила для себя режим питания на основании схем клиник и с учетом всего того, что я читала о питании. Пока довольно хорошо выдерживаю эту схему. Да и приступы переедания несколько уменьшились. Сейчас вес стабилен. И я следую новой форме терапии, которая призвана научить меня обращаться с моими эмоциями. Мне кажется, что здесь спрятан ключ к моим проблемам.
Сколько людей, в течение длительного времени страдающих расстройством пищевого поведения, не могут найти себе адекватную помощь. Их посылают из одной службы в другую. Будучи добровольным помощником Общества нервной анорексии и булимии, я сейчас занята научным исследованием о том, как лучше лечить эту группу пациентов. Я психолог, и это облегчает для меня установление контактов с другими. Надеюсь, что впоследствии таким людям, как я, смогут помочь.
Я еще храню мечту однажды выздороветь. И не надо ничего больше. Но отличие в том, что я уже этого не ожидаю и не требую. И мне стало спокойно. Теперь моя жизнь не столько страдание, сколько молитва…''
Х Х Х
Факты: в Нидерландах ежегодно нервной анорексией страдают около 5.500 молодых женщин (от 15 до 29 лет). Нервная анорексия – это расстройство пищевого поведения, которое характеризуется целенаправленной потерей веса. Нервной булимией – расстройством, при котором за сильными приступами переедания следуют чрезвычайные меры по избавлению от поглощенной еды – страдают ежегодно около 22.300 молодых женщин. Расстройства пищевого поведения случаются и среди мужчин, но значительно реже.
По данным Общества нервной анорексии и булимии, средняя продолжительность расстройств пищевого поведения составляет около 8 лет. По оценкам Общества, около 15% остаются серьезно больными всю оставшуюся жизнь. Около 6% в конечном счете умирают в результате суицидов, истощения или остановки сердца. Прогноз несколько более благоприятен для пациентов с булимией.
Источники: Нидерландская академия расстройств пищевого поведения и Общество нервной анорексии и булимии.
По материалам:
‘Ik wilde de tijd stilzetten, en met groeien stoppen’ – De Volkskrant, 01.09.08, p. 2.
| 
