Краткая история: Отец в течение 24 лет удерживал взаперти в подвале собственного дома свою дочь Элизабет (42). В результате многолетнего инцеста на свет появились семеро детей. Один ребенок (из близнецовой пары) умер вскоре после рождения, и отец сжег его труп. Трое детей – Лиза (15), Моника (14) и вторая половина близнецовой пары Александр (12) – жили в квартире с Йозефом Флицлом и его супругой Розмари. Отец Фрицл объявил окружающим, что этих детей им с женой подкинула их дочь Элизабет, ушедшая много лет назад в какую-то секту.
Трое других детей – Керстин (19), Стефан (18) и Феликс (5) – жили в подвале дома со своей матерью. 27 апреля 2008 старшая дочь Керстин была госпитализирована в критическом состоянии. У врачей не оказалось никаких материалов на пациентку и, как оказалось, она не была зарегистрирована ни в одной базе данных сообщества. Начались поиски матери девочки, которые увенчались обнаружением семьи, живущей в подвале.
Многие подробности австрийского дела об инцесте пока неизвестны. И все же газета обратилась с просьбой к шести ученым высказать свои соображения, в связи с крайне необычными обстоятельствами дела. Исходя их того, что известно. Их просили высказаться о том, что может означать для взрослой женщины заключение в подвале площадью 60 кв. метров в течение 24 лет – без дневного света, без свежего воздуха и без достаточного пространства для движения. О материнской любви к детям, родившимся от собственного отца-насильника, содержащего свою дочь в заключении. О том, как развиваются дети в условиях подвального существования. Без школы, без друзей, без внешнего мира. О том, что сподвигло отца на рождение совместно со своей дочерью семерых детей. А также о том, будет ли все в порядке с этими детьми, которые представляют собой первое поколение инбридинга.
То, что инцесты случаются, не вызывает удивления, замечает специалист по эволюционной биологии и приматолог Jan van Hooff. Интересно другое – почему эти случается редко. «Говорят, что когда в какой-то популяции такое происходит часто, то возникают механизмы предотвращения инбридинга». «Секс с родственниками, - говорит Van Hooff, - плохое вложение капитала. Вероятность успешного размножения ниже, так как происходит умножение генетических дефектов, имеющихся в роду, и выше шанс проявления летальной комбинации генов. Может и обойтись, но велики риски, что рожденное потомство окажется бесплодным, или же оно появится на свет с врожденными дефектами. А этого никому не нужно. Любой вид заинтересован максимально повысить здоровье и выносливость своего потомства».
Существуют и социальные регуляторы: так юные самцы шимпанзе в пубертате, покушающиеся на своих сестер или теток, получают решительный отпор. У некоторых животным половозрелая молодая самка уходит из своей стаи. Или же доминантные самцы покидают свою семью до повзросления юной самки. Кроме того, существуют эмоциональные барьеры и механизмы торможения, которые делают родственников менее привлекательными друг для друга, по крайней мере, в сексуальном плане. Мать обычно дистанцируется от своего взрослеющего сына. «У мальчика обычно отношения сильной зависимости со своей матерью. И эта близость препятствует возникновению сексуальной привлекательности». Иная ситуация складывается между мужчиной и его взрослеющей дочерью. «У многих животных они мало контактируют в период раннего детства потомства; 'борьба за власть' представлена более асимметрично, чем в паре мать-сын».
Если секс между родственниками случается, мы считаем это отвратительным и отталкивающим явлением, говорит Van Hooff. И эти эмоции есть выражение древних, глубинных биологических механизмов, заложенных природой. А люди преобразуют эти эмоции в правила общежития и законы. Т.е. происходит 'формализация заложенного природой'. Интерес же к теме инцеста, по мнению Van Hooff, будь то в контексте греческой трагедии или в 'подвале ужасов' в Амштеттене, обусловлен табуированностью темы.
Профессор физиологии поведения Jaap Koolhaas: «Если бы не жуткие обстоятельства произошедшего, то этих детей можно было бы рассматривать как интересные объекты исследования». С ним согласны профессор медицинской биологии Paul Luiten и клинический психолог Wim Wolters.
Профессор Гронингенского университета в области генетики человека Cisca Wijmenga: «Теоретически можно ожидать генетических отклонений у детей, рожденных от Йозефа Фрицла его дочерью Элизабет. Сейчас мы это хорошо видим на примере детей от браков между дядями и племянницами среди граждан турецкого происхождения и у североафриканских народов. У этих детей выше средних показатели тяжелых болезней обмена. По причине отсутствия вещества, преобразуемого в головном мозге, IQ таких детей не превышает показателя 40». А между отцом и дочерью генетического сходства больше, чем между двоюродными родственниками. Выше вероятность врожденных дефектов. «Иногда в результате следует спонтанный выкидыш. Часто потомство оказывается менее плодовитым. Таким образом в Европе от инбридинга вымирали целые монархии»…
Шестеро детей (и внуков) Фрицла живы, один умер. Насколько дети здоровы психически и физически? Многое зависит от ДНК отца, говорит Cisca Wijmenga. «А он не производит впечатление здорового человека. Возможно, и дети будут нездоровыми. К тому же эти дети росли в жуткой семье. Если у детей проявятся отклонения, то непременно возникнет вопрос, чем они обусловлены – природой или средой / воспитанием?».
Из литературы мы знаем случаи детей, выросших в полной изоляции. Это Каспер Хаузер, 16 лет, который был обнаружен в 1828 году в Нюрнберге. Он бежал из подвала размерами 1.80 х 2.30 метра. Или Оксана Малая из Украины, которая до восьми лет прожила в собачьей будке. Виктора ван Авейрона предположительно воспитали волки. Их называют детьми-маугли.
Mijna Hadders-Algra, профессор по неврологии развития Гронингенского университета, специализируется на развитии мозга ребенка. Она рассказывает о научном исследовании, выполненном на детях, выросших в детских домах Румынии во времена Чаушеску. «Детей с младенческого возраста оставляли на произвол судьбы – без игрушек, без контактов с взрослыми, и вместо мытья – плеснут водой из плошки». У этих детей обнаружена задержка когнитивного развития. Их IQ был на 20-30 пунктов ниже нормы (нормой считается IQ=100 – прим. перев.).
Нервная система, говорит Mijna Hadders, держится на опыте, на взаимодействии со средой, на обучении. И для развивающейся нервной системы ребенка особенно значим опыт самого раннего возраста. Чем раньше 'запускаются' процессы, тем больше последствий они за собой влекут. В положительном и отрицательном смысле. Депривация и изоляция в раннем детском возрасте приводят к недоразвитию моторики, коммуникации и мышления. Если же ребенок оказался жертвой злоупотреблений, синапсы его головного мозга отлажены по-другому. Но как и в какой степени – это вопрос. «Мозг, особенно молодой и здоровый мозг, в состоянии находить решения, если что-то не так». Это Hadders знает из своего исследования детей, появившихся на свет с врожденной катарактой. «Этих детей необходимо прооперировать до достижения ими возраста шести недель. Тогда они будут видеть нормально. Если ждать дольше, то у детей на всю жизнь сохранятся серьезные проблемы со зрением. Мозг уже научится сосуществовать вместе со слепотой и найдет какую-то альтернативу. Слепые детишки нормально обучаются ползать, ходить, хватать ручками, может, чуть позднее, чем видящие дети. Они находят собственные решения»… Дети из подвала в Австрии выросли в условиях полумрака, и жили лишь с искусственным светом. После освобождения из подвала, будучи в клинике, они выходили гулять в сад, надев солнцезащитные очки. Возможно, они никогда не смогут привыкнуть к дневному свету.
Дети-сироты из Румынии учились говорить друг от друга. По данным полиции, выросшие в подвале братья Стефан (18) и Феликс (5), общаясь между собой, издают 'животные' звуки - они урчат. Румынские дети использовали в качестве игрушек все, что попадало им под руку – простыни, ночные горшки. Дети из подвала тоже чем-то занимались, читали книжки, смотрели телевизор. «Но они жили в странном мире. То, что они видели по телевизору, они не могли испытать в реальности». Может быть, у них когда-нибудь все выправится? «Эластичность детского мозга поражает. В любой негативной ситуации он находит какое-то решение. Иногда получается хорошо. Сейчас этим детям нужны хорошие друзья, которые смогут их поддержать».
Специалист по биологии поведения Jaap Koolhaas замечает, что объекты его исследований – мыши и крысы – в буквальном смысле слова живут и растут в условиях подземелья. Он исследует, как на поведение экспериментальных животных влияет опыт раннего детства. Он поместил новорожденных мышей в условия полной социальной изоляции, а потом, когда они стали взрослыми особями, выпустил их в обычную среду, богатую стимулами, в которой обитали другие мыши. «Видно, что животные, которые не играли в детстве с себе подобными, не могли справиться с социальным стрессом. Они либо реагировали излишней агрессией, либо были чересчур пассивны. Они уединялись, впадали в депрессию».
Вместе с тем, важен не только опыт, приобретенный в раннем детстве. Большую роль играет личность. В том числе и среди мышей. Так, например, бывают агрессивные животные, с 'проактивным' копинг-стилем. Они всегда сооружают гнездо, даже если в их чулане холодно, влажно и темно. 'Ре-активное' животное в таких условиях прекращает что-либо делать. При этом нельзя сказать, что одна личность лучше, а другая – хуже. Иногда, замечает Koolhaas лучше адаптироваться, чем бороться до смерти.
Могут ли мыши из подвала адаптироваться к 'нормальному' миру? Нет, говорит Koolhaas. «Чаще всего эти животные не выживают после выхода в другие условия». Так, может быть, им лучше оставаться в подвале? Ну, это вопрос для философской дискуссии, замечает Koolhaas. «Мои животные – это лабораторные артефакты. Они не знают другого. Можно ли подвергать их условиям среды, против которой у них не сформировалось защиты? Службы защиты животных считают, что благополучие животного обеспечивается только средой, в условиях которой животное выросло. Я бы сказал так: меньше знаешь – лучше спишь. Защищенная среда лучше безграничной свободы».
Относится ли это к детям? Может быть, им тоже лучше 'не выходить на свободу'? Koolhaas: «Я очень удивлюсь, если эти дети когда-либо будут функционировать нормально. О детях-маугли известно, что у них отклонения в поведении сохраняются навсегда. Но, с другой стороны, условия детей в подвале Амштеттена все таки отличались от условий, в которых росли дети-маугли. У них все-таки были довольно нормальные отношения с матерью, братом и сестрой. Румынские дети в приютах были заброшены и педагогически запущены. Австрийские дети своевременно получали еду, их мыли и за ними ухаживали. Поэтому их дела не так плохи. Многое здесь зависит от матери. Особенно пагубен для потомства стресс матери».
О ключевой роли матери также говорит профессор медицинской биологии Paul Luiten (Гронингенский университет): «Если у этих детей был хороший контакт с матерью, если мать была в достаточной мере расслаблена и вся ее энергия затрачивалась на любовь к детям, то для них есть надежда. О хорошем исходе среди детей, лишенных внимания матери и материнского тепла, можно забыть. Вот это мы знаем точно».
Другой интересный вопрос: как повлияло отсутствие достаточного пространства и, соответственно, движения, на головной мозг детей. Известно, что у старшего сына Стефана жалобы на неполадки со спиной, потому что он не мог выпрямиться в полный рост в подвале высотой 1,70 м. «Мы знаем, что взрослый мозг может создавать новые нервные клетки. Это называется нейрогенезом. Если человек регулярно двигается, то новые клетки вырабатываются. Мыши, которые день напролет бегают в колесе, лучше справляются с тестами на обучение. То же касается и пациентов с болезнью Альцгеймера: физическая подвижность положительно влияет на их когнитивное функционирование». Но что происходит, если человек всю свою жизнь двигается в пределах одного подавала? Отмирают ли в таком случае клетки головного мозга? На этот счет есть кое-какие исследование, выполненные на заключенных, находящихся в камерах-одиночках. Но они были взрослыми. В головном мозге детей, родившихся и живущих в подвале, нет воспоминаний, относящихся к большинству образов и звуков, высоте и глубине, - предполагает Paul Luiten. Но, возможно, на них также распространяются законы нейрогенеза, и ткань головного мозга восстановится, когда у детей появится достаточно пространство для движения. Это не исключено.
Клинический психолог Wim Wolters мало верит в восстановление. Можете ли Вы представить себе мать в таких условиях, которая бы не переживала стресс? На его взгляд, ожидать хорошего не следует. Старшая дочь была в коме в больнице, у нее серьезные проблемы. Мальчик 18 лет, всю жизнь проживший в подвале? Что он видел? Соучаствовал ли в инцесте? Была ли это большая коллективная оргия в подвале? У детей, запущенных на протяжении такого длительного времени, высока вероятность развития во взрослом возрасте психиатрических расстройств, возникновения суицидальности или проявлений криминального поведения.
Wolters также обращает внимание на то, что отец Фрицл начал насиловать свою дочь, когда той было 11 лет. «Дело в том, что лицо, посягающее на юное существо, которое не может ему ничего сказать, отличается от преступника, которые сексуально использует свою взрослую дочь. Можно ли в этом случае говорить о множественном инцесте? Делал ли он то же в отношении других детей? «Инцест –чрезвычайно сложное явление». В нем смешаны проблемы отца-насильника, дочери, которая подчас оправдывает действия отца, жены, которая 'ничего не знает', а подчас и помогает отцу…
Особо поразило Wolters то, что Фрицл сжег тело своего умершего младенца, одного из двойни. «Это указывает на огромный эмоциональный дефект Йозефа Фрицла. Так прагматично избавиться от собственного ребенка. Он сам, по-видимому, в детстве был запущенным ребенком, с которым плохо обращались, возможно, он сам пострадал от злоупотреблений со стороны взрослых». У него полиморфная перверзия. Расщепленная личность, с двумя жизнями – наверху и в подвале. «В подвале он обладал абсолютной властью. Это был мир его фантазии».
По материалам: Kinderen uit de kelder. – NRC Handelsblad, 31.05-01.06.08, Zaterdag & Cetera, p.14-17. (сокращенное изложение)
|
